Уже год, как эскадрой Ушакова в дальнем плавании одержаны блестящие победы, покорены Ионические острова, штурмом взята крепость Корфу, все корабли целы.
Ещё перед штурмом Корфу встал вопрос об участии русской эскадры в освобождении Италии (королевства обеих Сицилии) от французов, содействии армии Суворова.
Практически с самого начала плавания эскадра Ушакова терпела неслыханную нужду. Не хватало самого необходимого. В Петербурге будто забыли, что послан флот для ведения военных действий и что его необходимо снабжать. А в Константинополе старались не давать обещанные продовольствие и имущество. Ушаков встревожено пишет русскому послу Томаре: «И эскадра, мне вверенная, без денег, без провианта, без дров. Может совсем свои действия остановить в столь важных случаях, каковы теперь есть, и через то важные и худые последствия произойти могут». Только в русской армии и на русском флоте были такие воины, которые могли выстоять в подобных условиях и побеждать!
Английский вице-адмирал Нельсон обратился к Ушакову с просьбой оказать содействие в Южной Италии. Он отправил Фёдору Фёдоровичу письмо короля обеих Сицилии, который просил защитить его королевство. Идя навстречу просьбам сицилийского короля, в апреле 1799 года Ф.Ф. Ушаков направляет на берега Италии отряд из 4 фрегатов с десантом под командой капитана 2 ранга А.А. Сорокина. Появление этого отряда у крепости Бриндизи на юго-восточном побережье Италии навело такую панику во французском гарнизоне, что они, бросив всё, бежали. Так началось победное шествие небольшого отряда русских моряков по югу Италии. Предводительствовал отрядом храбрый командир фрегата «Счастливый» капитан-лейтенант Г.Г. Белли, который прошел с боями поперёк Аппенинского полуострова и 13 июня занял Неаполь. Присутствующий при отряде неаполитанский министр Мишуру сообщил Ушакову: «Успехи были чудесными и быстрыми до такой степени, что в промежуток 20 дней небольшой русский отряд возвратил моему государству две трети королевства. Это ещё не всё, войска заставили всё население обожать их. Не было ни одного солдата, и тем более офицера, который оказался бы виноватым в малейшем насилии или инсубординации, или грабеже. Вы могли бы их видеть осыпаемыми благословениями посреди тысяч жителей, разорённых во время французского правления, которые называли их своими благодетелями и братьями. Конечно, не было другого примера подобного события: одни лишь русские войска могли совершить такое чудо. Какая храбрость! Какая дисциплина! Какие кроткие, любезные нравы! Здесь боготворят их, и память о русских останется в нашем Отечестве на вечные времена».
Так же, как при взятии Корфу, было трудно поверить в освобождение Неаполитанского королевства горсткой русских моряков. Павел I, узнав из донесения Ф.Ф. Ушакова о беспримерном подвиге капитан-лейтенанта Г.Г. Белли, воскликнул: «Белли хотел меня удивить, а удивлю его я!» - и пожаловал герою орден Св. Анны I степени.
После взятия Неаполя была подписана капитуляция представителями союзных государств, на основании которой французы и неаполитанские республиканцы после сдачи крепостей могли покинуть Неаполь.
Однако Нельсон, получив известие об этом, пришёл в ярость. Войдя в Неаполитанский порт со своей эскадрой, он нарушил соглашение и способствовал кровавой бойне между сложившими оружие французами и республиканцами. Ушаков же твердо выполнял условия капитуляции.
Второй отряд русских кораблей под командованием контр-адмирала П.В. Пустошкина 1 мая был отправлен на север Италии, к Анконе, к союзным войскам Австрии. И здесь русские моряки, почти не имевшие десантного войска, сумели освободить от французов ряд населённых пунктов. Но дойти до Анконы им было не суждено, так как, опять-таки по настоянию Нельсона, Ушаков отозвал их на Корфу.
В это время на севере Италии готовился к наступлению фельдмаршал А. Суворов. 19 августа Ушаков оправил отряд Пустошкина к Генуэзскому берегу. А сам оправился в Палермо для уточнения плана дальнейших совместных действий с англичанами и неаполитанским королём Фердинандом. По просьбе Фердинанда Ушаков отправился в Неаполь для усмирения разошедшейся там черни. Оттуда же был снаряжён отряд русских моряков из 800 человек под командованием полковника Скипора и лейтенанта П.А. Балабина для похода на Рим. Поход был недолгим. 30 сентября 1799 года русские моряки под восторженные возгласы римлян: «Виват, Пабло! Виват, московито!» - вошли в Вечный город. Адмирал проявил заботу и о культурных ценностях Италии и командующему фрегатом «Поспешный» капитан-лейтенанту Эльфинстону дал приказание «иметь наистрожайшее наблюдение, чтобы французы, находящиеся в Риме, ограбив все редкости и сокровища из Рима, не ушли с оными и не увезли во Францию или на Корсику, предписываю все суда неприятельские ловить и брать в плен».
Крейсерство русских кораблей продолжалось у Генуэзской Ривьеры, Ливорно, Неаполя до конца 1799 года. Но положение на севере Италии уже изменилось. Павел I ещё находился в эйфории, считая миссию своих войск богоносной, а себя прозорливым политиком, полководцем, которому внимают попавшие в беду императоры, султаны и короли Вены, Константинополя, Неаполя, к которому прислушиваются в Лондоне и на помощь которого они надеются. Да, помощь монархам и Англии была нужна, но русское вдохновение им было чуждо, так-же, как методы ведения войны Суворовым и Ушаковым. Они хотели как можно больше урвать от участия России в этих войнах. И довольно долго водили за нос русского правителя. Суворов был опасен австрийцам тем, что его победы пробуждали национальное самосознание у итальянцев, восстанавливали в правах бывшие североитальянские государства, владения которых хотела себе присвоить Австрия. Ушаков не давал оттоманской Порте наложить лапу на бывшие венецианские владения. В этих захватнических устремлениях союзников и была основа постоянных столкновений Суворова и Ушакова с их военными представителями. Поэтому всё чаще в планах и рапортах Ушакова и Суворова Павлу I проскальзывает недовольство английского союзниками, протесты из-за их обращения с русскими. Однако Фёдор Федорович держал все нити управления эскадрами и кораблями в своих руках. Ему приходилось постоянно учитывать политические события, экономическое положение, ресурсы, военное состояние, организацию, наличие резервов, дипломатические интриги и коллизии.
В октябре к Ушакову обратился Нельсон и попросил помочь в штурме Мальты. Для Ушакова это было неожиданностью. Он отнёсся серьёзно к просьбе английского вице-адмирала и 20 (31) декабря двинулся от Неаполя к Мальте на 16 крупных и мелких судах, имея на бортах 2000 гренадёров. Можно было предположить, что судьба Мальты решена.
Взятие бывшей столицы Мальтийского государства было бы несомненно приятно Павлу I. Однако участие в блокаде и штурме Мальты англичан заставило сомневаться, что остров когда-нибудь попадёт под русскую корону. Павел I начинал подозревать - всё явственнее проявлялась союзническая неверность. Подозревая это, В.С. Томара писал: «Желал бы я весьма, чтобы есть ли возможно только взять Мальту, то брал бы её чем скорее наш добрый и честный Фёдор Фёдорович Ушаков...»
На пути Ушакова была Мессина, где он сделал короткую остановку, прибыв туда 28 декабря (8 января). Он получил высочайшее повеление «забрать на эскадру войска, назначенные в Мальту, и следовать в Чёрное море к Российским портам для исправления судов. На этом, по существу, была поставлена точка в знаменитой средиземноморской экспедиции российской эскадры под командованием Ф.Ф. Ушакова. Но ещё год после этих событий продолжалась кампания. После освобождения Ионических островов политические вихри заставили Россию втянуться в ненужную ей европейскую войну. Под конец стали меняться и приоритеты в выборе союзников, а потому подвиги воинов Ушакова и Суворова стали меркнуть в глазах русского монарха и его двора. Никому не было воздано по заслугам. Зато щедро были одарены иностранцы. Только у благодарных островитян Ушаков остался героем-освободителем.
И вот, наконец, 26 октября 1800 года эскадра Ф.Ф. Ушакова вернулась в родной Севастополь. Народ был искренне рад вернувшимся домой морякам. Но торжественных церемоний по этому поводу не было. Нижние чины не усмотрели в этом злого умысла, для них встреча с Родиной была концом бесконечных скитаний. Они чувствовали себя победителями.
Рассуждая об итогах этого похода, возникают противоречивые мысли. С одной стороны, стратегия «братства» престолов Павла I потерпела полный крах. С другой – подвиги чудо-богатырей Ушакова и Суворова обессмертили русского воина в Европе. Итальянский и Швейцарский походы Суворова и Средиземноморская экспедиция Ушакова стали одной из самых блистательных страниц Российской военной истории.
В историко-краеведческом музее в зале Ф.Ф. Ушакова экспонируется картина мордовского художника Илюхина «Встреча Суворова и Ушакова», где основная идея автора сводится к общности целей двух великих людей: флотоводца и полководца.
В книге «История русской армии» А.А. Керсоновский пишет: «Такой ярой, торжествующей победы духа над материей не выпадало на долю ни одного народа, ни одной армии в мире».
Ф.Ф. Ушаков дорог нам не только приёмами военно-морского искусства, своей революционной тактикой тех лет. Давно ушли в прошлое кильватерные колонны, паруса, ядра, но в памяти остались решимость и настойчивость, выдержка и стремительность, беззаветное служение Отечеству и полная самоотдача делу военного флота, мудрое, человеческое, поистине отеческое отношение к моряку. Именно это приносило победы. Именно поэтому Фёдор Фёдорович Ушаков остался незабвенным в памяти русского народа.
