| То не ворон, то не птица Пролетела в тишине— То монахиня-черница Мчалась лесом на коне. Меж стволами покрывало, Словно крылья, трепетало, И косился конь слегка На чудного седока. К Стеньке Разину стремилась, Третью ночь в седле, без сна. Что ей будет? Гнев иль милость? Не ошиблась ли она? В монастырских стенах всюду Проклинают бунтарей, Говорят честному люду: Стенька Разин-де злодей. А она, затеяв дело, Монастырь покинув свой, Убежать сама посмела В стан Степана боевой. И Алена соскочила С запыленного седла, И лицо росой умыла, И коню травы дала. Отдышалась, постояла, Стиснув зубы. А в груди Сердце трепетно стучало, Вот уйми его, поди! Набралась Алена силы И, закрыв глаза на миг, Под уздцы коня схватила, Зашагала напрямик. Солнце только выплывало, Как Алена подошла К атаманскому привалу Близ рыбацкого села. Тихо таяли туманы, У реки пылал костер. Собирались атаманы К Стеньке Разину в шатер. Алексеев, Харитонов, И Сергей Кривой пришел, На совет явился с Дона Брат Степана—Разин Фрол. Все герои, все бесстрашны, Все могучи и сильны, Все своей Руси «бунташной» Беспокойные сыны. В черной рясе запыленной, Так стремительна, храбра, Подошла к шатру Алена, Подняла завес шатра. В полумраке шум и споры, Брань да хохот, разговоры, Но в шатер вошла она — Вместе с нею тишина. Тишина и удивленье — Что за странное явленье! От волненья вся бела, Так Алена начала: «А к Степану Тимофеичу С Арзамаса мы пришли, Чтоб Степану Тимофеичу Поклониться до земли. Бьем челом тебе, покорные, Справедливый атаман! Не гляди на рясы черные Да на мой духовный сан. Я пришла к тебе с надеждой— Дай нам меч, пищаль, копье, А под этою одеждой Бьется сердце, как твое. Я хочу служить народу, Дай мне силы боевой, А не дашь, так лучше в воду, В реку, в омут головой! Верь мне: я тебе подмога, И за мной народ пойдет. Беглых, бедных ныне много, И все больше, что ни год. Гневом Русь кипит, что пекло; Коль скажу, так не совру: Мужиков, холопов беглых Тысяч семь я соберу. Будем биться день и ночь, Чтобы Разину помочь! Только было бы чем биться, Будем брать с тобой столицу. Верь мне, батюшка Степан, Справедливый атаман!» Тут Алена вдруг смешалась, Провела рукой по лбу, Замолчала и прижалась К деревянному столбу. В стенки гулко ударяясь, Шмель кружился под шатром; Атаманы, удивляясь, Все молчали впятером. «Не видал еще доселе, — Вдруг подумал Стенька вслух, - Чтобы в слабом бабьем теле Жил такой могучий дух! Ну, голубушка-черница, Бабья сила велика: Ни в одной донской станице Нет такого казака. Дам тебе вооруженья — Много дать я не могу, Но для первого сраженья Кое-чем вам помогу. Дальше сами добывайте, У боярства отбирайте. А за то, что ты со мной, Вот поклон тебе земной!» Стенька встал перед Аленой И Алене удивленной Поклонился до земли. Кудри на землю легли. Молодцы молчали стоя, Не сводя со Стеньки глаз: С грозным батькою такое Сотворилось в первый раз. А вверху, невидим глазу, Все гудел косматый шмель И замолк внезапно, сразу— Отыскал, наверно, щель... Поздно вечером от стана Отъезжал большой отряд— То Алену-атамана Провожал Степан назад. Шли возы с тяжелой клажей, Охранялись крепкой стражей; Первым ехал богатырь, Позабывший монастырь, В алом бархатном кафтане, Что пришелся как литой, В кушаке, при ятагане С рукояткой золотой. То не ворон, то не птица, Не монахиня-черница — Воин, долг исполнив свой, Шел за славой боевой. И нашла Алена славу На войне, в боях — по праву Эта слава к ней пришла За отважные дела. Был у воина Алены И товарищ и слуга— Светло-серый конь холеный, Что ходил с ней на врага. Сколько раз в бою кипучем, В самый страшный час борьбы Под Аленой конь могучий Становился на дыбы! И откуда эта сила, Если женщина сплеча Наповал врага разила Острым лезвием меча? Сколько раз по мановенью Крепкой маленькой руки Разбегалися в смятенье Государевы полки! Но однажды у Кадома Из засады пулей вдруг Был убит врагу знакомый Серый конь — Алены друг. И попала в окруженье Рать Алены в этот раз, Потерпела пораженье Рать Алены в этот час. Всех повстанцев перебили Государевы полки, В плен Алену захватили Государевы стрелки... То не зоренька печальная Обагрила край земли, Не лучи ее прощальные По-над кровлями легли — То над площадью базарною Полыхал, трещал костер, Пелену свою угарную В поднебесье дым простер. Город Темников в смятенье, А над ним нависла тень, На торгу людей скопленье Не в базарный — в будний день. Глядя в ужасе на зарево, Говорили, что, мол, тут Ныне слуги государевы Атамана-бабу жгут — Атамана небывалого, Что за смердов и рабов Да за старого да малого Жизнь свою отдать готов. Атаман, что бабью долюшку Непокорно скинул с плеч, Променял на вольну волюшку Да на грозный, черный меч... Уж и площадь вся запружена, А народ все шел и шел Шел заморенный, натруженный Изо всех окрестных сел. Люди шли, от страха белые, От волненья чуть дыша, А в костре горела смелая, Неподкупная душа, Героиня легендарная, Что любила свой народ. Ей отчизна благодарная Нынче славу пропоет. |
Комментарии:
В поэме Н. Кончаловской, как и в романе С.П. Злобина, приводится сцена свидания Алены с Разиным, которая документально не подтверждается.
