Гулял в разинские времена по нашей нижегородской земле отряд. А в нем главная сила — крестьяне крепостные, что бежали от помещиков, да городская голь-беднота. И каждый при себе оружие какое-либо — свое ли домашнее, или добытое в бою, барское, — носил. К тому же, каждый в отряде порядок, какой надо, крепко соблюдал и всем военным премудростям ладно обучен был, действовали все согласованно да умело. И не было от отряда царским войскам покоя ни днем, ни ночью.

Не жаловали люди из отряда и усадьбы помещичьи, да и хозяев их жадных. Вот и возненавидели тогда господа всех мастей и званий отряд этот славный. Особенно ненавистным и обидным казалось им то, что главарем в этом мужицком отряде была простая баба по имени Алена. Оно, конечно, мужиком ее не назовешь. Но простой Алену Ивановну, может быть, и нельзя именовать, потому что выделялась она умом своим недюжинным да и грамотешкой, знать, ведала. И была она беглой монахиней какого-то монастыря, а родом из Выездной Слободы.

Там, в обители своей женской, вволю насмотрелась она с юных годков чудес неописанных, сполна хлебнула из чаши горя народного, вдосталь наносилась рясы той иноческой. Опостылело ей все это до смерти! И, дай бог ноги, оставила старица Алена келийку свою тихую, да в чисто поле отправилась, а там к отряду вольному пристала.

Ну, прошло с той поры какое-то время. Присмотрелись к ней мужики отрядные, удаль да смекалку ее завидную, как подобает, оценили, и стала тут Алена Ивановна атаманом их войска доброго.

С тех дней и пошла молва народная про Алену-атамана да про отряд ее смелый. Отваге да сметке молодцев Алениных завидовали даже враги, а про атамана говаривали, что ее в бою ни пуля не берет, ни сабля не сечет. И то сказать: слава такая неспроста по земле катилась. В любом сражении не знала Алена страха, и никто из господ да слуг верных и наймитов вражьих не отваживался с ней вступать в единоборство. Ловко владела она оружием разным и на коне скакала лихо, словно казак молодой.

И вот задались царские воеводы целью: уничтожить отряд Алены, а атамана обязательно в плен взять. Цель-то есть, а выполнить ее как? Аленин отряд не только уничтожить, выследить и то трудов великих стоило!

Тогда обратились те воеводы за помощью к попам. Ну а святые отцы распустили в народе слух, что Алена — колдунья, что общается она с нечистой силой — дьяволом, ему, мол, и душу свою продала. В арзамасских церквях предали ее проклятью, попы к прихожанам с воззваниями обратились, содействуйте, мол, люди православные, делу избавления от преданной анафеме Алены...

А она, не будь плоха, сама не хуже поповских обращения к народу да заклинания сочиняла. Одно и них особенно запомнилось людям, и пошло оно гулять по белу свету от человека к человеку, из селения в селение: «Встану, благословясь, пойду, перекрестясь, за правое дело, за русскую землю, на извергов, на недругов, кровопийцев, на дворян, на бояр, на всех сатанинских детей! Выйду с боем на чистое поле, в чисто поле свищут пули, я пуль не боюсь, я пуль не страшусь. Не троньте, пули, белые груди, буйную голову становую жилу, горячее сердце! Скажу я пулям заветное слово: летите, пули, в пустую пустынь, в гнилое болото, в горючие камни, а моя голова не преклонится, а моя бела кость не изломится. Про то знает дуб да железо, кремень да огонь. Аминь>

Народ слышит то заклинание Аленино, запоминает слова его страстные и уважением да любовью к атаману проникается. И идут в отряд ее праведные люди от сохи да верстака, чтобы с добрым атаманом честные дела вершить.

Но случилась раз с отрядом беда непоправимая. Как волки лютые рыскали повсюду сынки дворянские, слуги долгоруковы по городам и весям нижегородским, по лесам дремучим да лугам заливным. Вынюхали они след, подобно ищейкам дьявольским, и навалились всем войском на отряд Алены. Крепко дрались люди трудовые, да не хватило сил, чтобы махину такую победить. Смяли, уничтожили они Аленин отряд, а отважного атамана в плен взяли.

И тут судить ее стали царские слуги. Да что из того толку-то?

Уж и приговор о казни через сожжение зачитывают. Алена выслушала спокойно решение это господское да и молвила, будто в бумаге той вовсе не про нее говорилось:

— Когда бы все так воевали, как я, то князь Юрий навострил бы от нас лыжи...

Вот какая была Алена-то, атаман наш нижегородский!